"Я стою босиком на траве. Лишь ветер шелестит травой и нарушает мое одиночество. Но вот и ветер умчался прочь. Никого. Ярко светит солнце - я щурюсь. Даже птицы не поют - они разлетелись прочь. Звуков нет вообще, и потому я здесь. Я здесь, потому что меня позвали. Позвали, чтобы ненавидеть. Со мной всегда так. Одни зовут меня, но когда я прихожу, мне совсем не рады, меня проклинают. Другие зовут меня и наслаждаются моим обществом, но затем прогоняют прочь. Разве это справедливо? А я ведь существую целую вечность. Мироздатель строил этот мир на моих глазах. Вообще-то, без меня ничего бы не вышло. Чтобы возник мир, нужно было что-то мне противопоставить. И Творец противопоставил мне Слово. Вы не подумайте, я люблю это чудесное творение: мир, и Создателя его. Собственно, проблема лишь в одном: я не люблю громкий шум. Я люблю этот мир и люблю жителей его - людей. Но люди не слишком-то любят меня. И я могу их понять.

Вчера на этом поле был ад. Много людей уничтожали друг друга. Они стреляли. Они взрывали. Они кричали. И они звали меня. Мне было страшно, но мне обязательно нужно было прийти сюда. Вот солдат лежит в окопе. Закрыв голову руками и дрожа всем телом, он умоляет: "Пожалуйста! Пусть она наступит, наконец, пусть все затихнет!" Я подхожу к нему в тот момент, когда возле окопа разрывается снаряд. Солдат встает и крепко руками сжимает свою голову. Из ушей его течет кровь. Солдат больше не слышит шума боя. Секунды назад он еще желал моего прихода. А теперь он меня проклинает, потому что оглох".

Такую запись можно было бы сделать в моем дневнике год назад или сто лет назад. Вся беда в том, что записи всегда будут одни и те же. Поэтому я не веду дневник. И все же...

День начался с того, что меня снова позвали люди. Они позвали меня на огромную груду мусора, бывшую когда-то огромным небоскребом. Страшно шумели большие экскаваторы, краны и прочие машины. Суетились люди. Но вот самый главный из них поднял руку, и все затихло. Люди стали прислушиваться к руинам. Служебные собаки забегали по обломкам в поисках пострадавших. Только мое присутствие здесь могло помочь найти выживших в этом кошмаре. Но спасатели вокруг меня молились. Молились, чтобы я ушла. Они меня проклинали. Потому что если я не уйду отсюда до того, как технику включат снова, это будет означать смерть. И уходя, я услышала тихий стон под обломками. Я могу понять людей. И все же, хотелось бы, чтобы кто-то понял меня. И вот, за тысячу километров от места катастрофы, меня заинтересовал один человек. Он явно нуждался во мне, но почему-то пытался заменить меня шумом. Я люблю тихую музыку, но рев электрогитары меня пугает. И все же, мне почему-то не хотелось уходить. В конце концов, этот странный человек во мне нуждался, хотя и странным каким-то образом...

***

Как же меня все это бесит! Эй, дружище, какого члена у меня пустая кружка? Давай-ка сюда пивко... Так о чем это я? Вот я и говорю: бесят меня все. В институте сидишь, а эти курицы тупые галдят и галдят о своих помадах, трусах и прочей лабуде. Ко-ко, да куд-кудах! А пацаны? Сплошные недоразумения! Одни чучела с понтами скрутят пальцы веером и начинают гнать свой рэпак. Сто лет бы не слышать этой убогости! Да они вообще хоть раз в своей тупой жизни слушали настоящий, качественный рэп? Как же! На других вообще смотришь - и не поймешь: пацан это или девка. Раньше бы сказали про них: гомики. А теперь нет, теперь это называется эмо. А музло они какое втыкают? Скримы и гроулы. Ха! Крыса дохлая - и то лучше гроулит, чем эти ихние эмокоры или как их там. Тьфу, холера! Сто лет бы не слышал эту дрянь. Вот так подошел бы к очередному идиоту с шибко громкой мобилой, разбил бы идиоту табло, а мобилу засунул бы в... А-а-а, давайте, друганы, за нормальное музло! За металл! Щас я вам (бульк-бульк!) слабаю кое-что...

И я "слабал". Устроил на своей электрической крошке адский запил. Соседи организовали аккомпанемент посредством швабры и и отопительных труб. Друзья музон оценили. Хорошие у меня друзья. Мы вместе решили однажды группу организовать. Пока что мы пробуем наши силы в любимом институте, продвигаем добрый хэви-метал в массы, так сказать. Но скоро оформимся официально и будем выступать в городе. Глядишь, чего-то и добьемся. Музыка в наше время популярна. Музыка - это жизнь. А металл - это вызов проклятому несовершенству этого мира.

Музыка - это спасение. Когда я слышу глупости от окружающих вокруг, проклятый шансон в автобусе, когда родители ругались (к счастью, в последнее время и я живу один, да и родители не ругались уже лет триста), в общем, когда мне не хотелось слышать, что происходит вокруг меня, я желал тишины, как и все нормальные люди. Но отгораживаться от мира я стал с помощью музыки. Мне не нужна для этого гитара: рев гитары и чудные запилы в традициях великого Джудас Приста звучат прямо в моей голове. Началось это еще в школе, когда меня однажды принялась ругать истеричная учительница. Я стоял и слушал. Слушал и думал: "Когда же ты заткнешься, в конце концов?!" От учительских воплей звенело в ушах, и я попытался представить себе музыку. Я попытался нарисовать ее в своих мыслях. И о, чудо! Вместо воплей очкастой взрослой дуры в моей голове звучала Металлика! Да, в то время я как раз впервые с ней познакомился. Сейчас мой разум сам играет музыку, и она заглушает все, что меня бесит. Я могу сам себе мысленно сыграть веселую пятиминутку в стиле прогрессив-металл, пока начальница на моей временной работе что-то втирает мне, брызжа слюной. А потом я улыбнусь, скажу "да" - и, если я угадал с этим "да", все счастливы: и начальница рада, что ее поняли, и я рад, что не выслушивал весь этот ее бред.
Моя музыка - это движение, это скорость, сила и мощь. И все же, иногда чего-то не хватает. Чего-то тихого, лиричного. Я пробовал играть баллады, и результат меня удовлетворил. Обязательно вставлю в программу. Но и в балладах чего-то не хватает...

И тогда я встретил Ее.

В тот день я, все еще занятый муками творчества, умудрился снова вызвать недовольство своей жирной начальницы. Эта дура все выговаривала и выговаривала мне, а я почему-то не мог отвлечь себя: музыка в голове играть отказывалась совершенно. Ни единой нотки. В конце концов, я послал начальницу на три веселых буквы - все равно собирался уходить с этой временной работы. Но произошедшее меня озадачило. Дома я плюхнулся на табурет и взял гитару. Побренчал немного. И не услышал ничего. Нет, конечно, гитара издала какие-то звуки, но никакого морального и эстетического удовлетворения они не принесли. Я посидел немного в полной тишине, и понял, что меня эта тишина раздражает. Я рассердился и, ударив по струнам, соорудил адский трэшевый проигрыш, в конце которого завопил: "Эй, тишина, пшла прочь!" Почему-то, на миг в моей голове возник образ какой-то незнакомой девушки в длинном черном платье. Лицо ее было испуганным, а на глазах выступили слезы. Я встряхнул головой и продолжил лабать трэшевые темы. Но вскоре удары по струнам сменились плавным лиричным перебором, и я заиграл балладу. Петь я не пытался никогда: петь я никогда не умел, максимум во дворе пару раз орал о том, как "мой "Фантом" взорвался быстро". Я не пытался петь, но песня мне пришла на ум, не словами, а нотами. Думаю, это была моя лучшая баллада с тех самых пор, как я впервые взял в руки гитару. Но и в ней чего-то все еще не хватало. Так, маленького штришка.

На следующий день я попытался повторить эту композицию. Я взялся за гитару и сразу же принялся играть. И уже спустя несколько тактов я заметил: не то, совсем не то! Я призадумался. И снова в голове стало пусто. Снова наступила тишина. А что, если... Я встал, подошел к двери и распахнул ее настежь. Так. А затем снова сел на стул, взял гитару и принялся ждать. Ждать того самого образа девушки в черном платье, который мне вчера привиделся. И она пришла. Робко, неуверенно прокралась вдоль стенки коридора и спряталась за дверью. Я поднял руку, приготовившись ударить по струнам. Лицо, подглядывавшее из-за двери, зажмурилось и поспешило спрятаться. "Так вот ты какая,"- подумал я. И медленно опустил руку, перебирая пальцами. Не по струнам на гитаре - по воздуху. Я представил себе, будто у меня есть еще один набор струн - невидимый. Перебрав несколько таких воображаемых тактов, я, наконец, осторожно коснулся пальцами струн реальных и посмотрел на выход из комнаты. Из-за двери выглядывала пара любопытных глаз. Я улыбнулся и принялся играть вчерашнюю балладу. Но в тех местах, где вчера я делал паузы, сейчас я вставлял проигрыш на воображаемых струнах. Теперь все было хорошо. Все было правильно. Песня сложилась.

***

Прошел год. Она время от времени приходила к музыканту, и он охотно для нее играл. Тяжелая музыка больше не пугала. Это была странная дружба. С одной стороны, это здорово, конечно, иметь друзей. Но все же в душе было неспокойно.
Сейчас перед Ней был сложный выбор. Выбор, который время от времени случается с каждой девушкой. Дело в том, что на столе лежал билет на концерт. Не сложно догадаться, кто его подарил. И вот он, этот страшный выбор! Какое платье надеть?
- Снова наденешь черное?- спросил сзади кто-то. Девушка не стала оборачиваться: она знала, кто к ней пришел. Она кивнула. Гость поцокал сокрушенно:
- Ай-ай, девочка. Смотрю я на тебя и вижу в сердце печаль. Чего ты боишься? Дружить с человеком? Помнится, у тебя однажды был друг... подружка, хорошая девочка была...
- Беда в том, что иногда я прихожу не вовремя. Она часто приглашала меня и играла для меня на скрипке. Тихонько так играла, мне очень нравилось. Но однажды я пришла в тот момент, когда доктор прислонил к груди девочки стетоскоп. Меня приглашали, чтобы услышать биение сердца, но когда я пришла, доктор, разумеется, не услышал ничего. Я поспешила уйти, но было поздно. В этом вся беда: меня все зовут, ждут, ищут, но когда я прихожу - сразу становлюсь не нужной никому, а большинство людей меня тут же начинает проклинать. Все потому, что я нередко приношу с собой смерть. Быть может я и есть смерть?
- Ты совершенно не виновата. И девочку я забрал, чтобы облегчить ее страдания. Просто ты пришла, когда болезнь уже взяла свое. Не печалься: никто не уходит бесследно. Ты еще увидишь всех, кто ушел. Беда в том, что ты плохо понимаешь свое место и свою значимость. Я скажу тебе. За этим я пришел. Ты любишь этот мир? А людей? Этот мир я создал, начало положив Словом в пустоте и безмолвии. Я есть Свет, ты - Тьма. Я есть Жизнь, а ты временами приводишь с собой Смерть. Я - Любовь, ты - Печаль. Я - Хаос, ты - Тишина. Чтобы была сущность, нужно выделить ее из небытия. Даже если ты заставишь этот мир замолчать навсегда - не печалься: я вновь и вновь создам его. А без тебя невозможно что-то сотворить. И главное. Чтобы создать хороший и живой мир внутри пустоты - нужно дать пустоте душу,- Мироздатель погладил Тишину по голове и закончил:
- Ты - мое лучшее творение.

Мироздатель, вернувшись, уселся перед своим мольбертом и задумался: что бы еще такого нарисовать. За спиной появился Азраэль.
- Хорошо, что ты с ней поговорил, Отец. А то ведь рыдает над каждой смертью. Невозможно работать в таких условиях! Да и смотреть на нее больно. В меня ж ты тоже душу вложил, между прочим. Как бы я работал без души?.. Кстати, а вот ответь мне: а у тебя она тоже есть?
- Конечно,- улыбнулся Мироздатель,- как бы иначе я творил?

Концертный зал был переполнен. За какой-то год группа стала очень популярной, сперва в институте, а затем и в городе и даже за его пределами. Вот, гитарист поднял руку - и слушатели все до единого замолчали. Каждый знал: играть гитарист начнет, постояв пару минут в полной тишине. Гитарист вглядывался в зал - и наконец увидел Ее. Улыбнулся - и начал перебирать невидимые струны: первые несколько тактов - только для Нее.
В красивом белом платье, Тишина скромно стояла в уголке зала и улыбалась. Впервые за всю вечную жизнь она не чувствовала себя одинокой.